03.01.2015
Меластома
Рубрика: ФлораАвтор: admin
Тут густо растет Psychotria, мимозы и вечнозеленая Melastoma, там—спутанные ветки высоких цезальпиний, обвитые ванилью фикусы, виды Lecythis и изобилующие свертывающимся млечным соком гевеи. Ни одно из растений не оказывает своего подавляющего влияния на другое.
Совсем иначе распределены растения в тех тропических странах, которые граничат с Новой Мексикой и Луизианой. Между 17° и 22° с. ш. расположено холодное, лежащее на высоте 2 000 метров над уровнем моря горное плато (Анагуак—называют эту страну туземцы) у густо поросшее дубами и соснами, близкими к Pinus strobus12.
Густые леса из Liquidambar, Arbutus mandronno и других растений покрывают прелестные долины Халапы на восточном склоне Кордильер. Почва, климат, растения, весь облик местности принимают здесь характер, свойственный умеренной зоне, который на той же высоте между тропиками Южной Америки больше нигде нельзя наблюдать.
Причина этого странного явления лежит, по всей вероятности, в строении Америки. Последняя расширяется и имеет протяжение в направлении северного полюса гораздо большее, чем Европа. Вследствие этого климат Анагуака значительно холоднее, чем он должен был бы быть, в соответствии с положением и высотой местности.
Растения Канады по высоким горным цепям постепенно распространились к югу, так что близ тропика Рака можно наблюдать сейчас вулканические горы Мексики, поросшие теми же соснами, которые Свойственны истокам Хилы и Миссури16.
В противоположность этому, катастрофа, вызвавшая подъем уровня внутренних морей, прорвавших Дарданеллы, а затем и Гибралтар, и вырывших широкое ложе Средиземного моря, воспрепятствовала с тех пор переходу африканских растений в Европу.
Те же немногие из них, которых можно найти в Неаполе, Сицилии и Южной Франции, по всей вероятности, как и обезьяны Гибралтара, проникли сюда еще до этого прорыва. Холод горных перевалов Пиреней свидетель тому, что они попали сюда непосредственно с юга, из страны берберов17, а не с юго-запада через Испанию.
В последующих тысячелетиях Средиземное море, разделяющее страны, но играющее такую важную роль для мореплавания, сношений и интеллектуальной культуры человечества, сделало дальнейшее проникновение этих растений невозможным. Вследствие этого, южно-европейская растительность представляет такой контраст с Нижним Египтом и северно-атлантическим побережьем Африки.
Не то в распределении растений между Канадой и Мексиканским перешейком. Обе страны в одинаковой степени обменялись своими растениями, и горные цепи, ограждающие долину Теногтитлана, покрыты почти теми же видами деревьев, которые растут на 45° с. ш., севернее соленого озера Тимпаногос18.
Если бы художник посетил эту часть тропической Мексики, чтобы изучить характер ее растительности, он бы тщетно искал здесь роскоши и разнообразия тропической растительности.
На параллели Вестиндских островов он нашел бы леса, образованные дубом, сосной, двурядным кипарисом (Cupressus disticha), леса, представляющие то же утомляющее однообразие, как и общественно-живущие растения Канады, Северной Азии и Европы.
Было бы интересно нанести на специальные ботанические карты территории, занятые на поверхности земли растениями одних и тех же видов. Они оказались бы представленными длинными полосами, то в виде вересковых зарослей, то в виде неизмеримых травяных пространств (степи, саванны), то в виде непроходимых лесов, которые, распространяя бесплодие, подавляя всякую культуру, создавали сношениям человечества большие препятствия, чем горы и моря.
Так, от северной оконечности Шотландии начинается эта страна вереска, это сочетание Erica vulgaris, Erica tetralix и лишайников Lichen icmadophila и Lichen hoematomma, тянущаяся к югу, через Голштинию и Люнебург*, до 52° широты. Отсюда она поворачивает на запад и, через гранитную равнину Мюнстера и Бреда, достигает берегов океана.
В течение многих столетий господствуют эти растения в северных странах. Человек, несмотря на свои усилия, борясь с почти непреодолимой природой, отнял у нее лишь немного места для культуры. Но эти вновь обработанные поля, эти единственно благодетельные для человечества завоевания его деятельности образуют острова свежей зелени среди пустынного верещатника. Они напоминают те оазисы, которые, среди мертвых песчаных пустынь Ливии, являются хранителями зачатков растительной жизни.
Сфагновый мох—Sphagnum palustre, одинаково свойственный как тропикам, так и зонам умеренного климата, покрывал некогда значительную часть Германии; частые в балтийских и западногерманских странах торфяные болота свидетельствуют о том, как широко там было некогда распространено это растение.
Молодые болота обязаны своим происхождением двум тайнобрачным: сфагновому мху—Sphagnum и Mnium serpillifolium, тогда как торф более старых формаций образован скоплением морских ульв и видов фукуса, часто лежащих притом на слое морского ракушечника..
Искоренением лесов земледельческие народы уменьшили влажность климата. Болота постепенно высохли, и сфагновый мох, создававший на целых территориях древне-германским номадам препятствия к обитанию, был вытеснен полезными растениями.
Несмотря на то, что явление такой общественности растений свойственно главным образом и почти исключительно умеренной зоне, тропические страны дают также несколько таких же примеров.
Вершину хребта Андийской цепи, на высоте 3 ООО метров над уровнем моря, покрывают однообразные заросли желтоцветных Brathys juniperina и Br. ovata, Jarava—злак, близкий к Papporopho-rum, миртолистная Escalonia, несколько видов кустовидных молиний и Tourrettia19, сердцевина которой служит иногда пищей индейцам, оспаривающим ее у медведей.
Вас также заинтересует это:
Comments (0)
Комментариев нет
Нет комментариев.
